МЕЖДУНАРОДНАЯ КОМИССИЯ ЮРИСТОВ – International comission of JURISTS

Центр содействия  Международной защите

International  Protection  Centre

Дело Калашникова. Основные уроки.      I. Дело Валерия Ермиловича Калашникова, которое сегодня является уже и фактом истории и действующим прецедентом Европейского суда, еще недавно выглядело не столь уж и бесспорным и вызвало бурные дебаты в Европейском суде по правам человека . Рассмотрение дела состоялось 18 сентября 2001 года. Это было поистине историческое событие, собравшее в зале Суда множество слушателей, прессы, юристов, в том числе из Российской Федерации. Для сведения тех юристов, которые готовят себя к выступлениям в Европейском суде по правам человека, следует напомнить, что, как правило, вся процедура судебного разбирательства ведется на одном из официальных языков Совета Европы – французском или английском. Каждая сторона заранее представляет свой письменный доклад, а в заседании выступает с устным докладом, продолжительность которого не должна превышать по общему правилу 30 минут. После выступлений сторон, они должны быть готовы ответить на вопросы судей Европейского Суда. Дело Калашникова было заслушано на английском языке. Это было первое российское дело, рассмотренное Европейским Судом по правам человека в публичном слушании. При этом спецификой рассмотрения этого дела было то, что одновременно обсуждались как вопросы приемлемости жалобы, так и сами нарушения прав человека, заявленные в жалобе. Таким образом, те вопросы, которые обычно рассматриваются судом в два этапа, в данном деле слушались одновременно. (Новый регламент суда позволяет такое совместное рассмотрение приемлемости жалобы и существа нарушений в случаях, когда суд сочтет это целесообразным). Через два месяца после заслушивания дела последовало решение о приемлемости жалобы по статьям 3 («запрещение пыток») , 5.3 («право на неприкосновенность личности»)  и 6.1 («право на справедливое судебное разбирательство») Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод. А 15 июля 2002 года произошло событие, которому суждено существенно повлиять на ситуацию с правами человека в России. Европейский Суд не только подтвердил нарушение прав Калашникова по этим трем статьям Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод, но и создал прецедент,  который в дальнейшем может быть использован любым человеком при обосновании нарушений прав человека по своему делу. По делу было создано несколько прецедентных положений, которые и будут здесь кратко освещены.   II. Основной спор по делу Калашникова затрагивал вопросы приемлемости его жалобы. Российская сторона в лице своих представителей утверждала, что жалоба Калашникова должна быть признана неприемлемой по статьям 3 и 6.1 в связи с тем, что Заявитель не исчерпал всех предусмотренных законом средств правовой защиты в своей стране, то есть, не использовал ремедиальные меры (это слово образованное от английского «remedy», при всей его пока непривычности, позволяет сократить количество слов, употребляемых для определения данного понятия). Это довод российской стороны был весьма важен и мог привести к серьезным последствиям для Заявителя, так как если бы Европейский Суд разделил точку зрения Правительства (стороны в процессе именуются: «Заявитель» и «Правительство»), то дело нельзя было бы рассматривать по существу, и нарушения прав в отношении Калашникова не могло быть признано, сколь бы существенными эти нарушения не были. Однако мы утверждали, что Калашниковым были направлены многочисленные жалобы в самые разные инстанции – Верховный Суд РФ, Генеральную Прокуратуру, Высшую квалификационную коллегию судей и многие другие органы, а всего около 250 жалоб. Этот факт не отрицался и Правительством. Тогда мы выдвинули довод о том, что эти жалобы Калашникова (их могло быть даже значительно меньше) свидетельствуют, во-первых, о том, что он выполнил (и даже «перевыполнил») свою обязанность по исчерпанию внутригосударственных средств правовой защиты, и, во-вторых, есть основания считать, что, при сложившейся в стране определенной общей системе правоприменительной практики, любые индивидуальные жалобы не являются эффективными ремедиальными средствами и не приводят к восстановлению нарушенного права. Суд в своем решении записал, что средства правовой защиты, должны быть понятными, доступными, они должны отвечать требованию эффективности, то есть существовать не только в теории, но и на практике. Более того, бремя доказывания эффективности этих средств защиты лежит на Правительстве. Это является одним из важнейших прецедентных положений в данном решении. Коль скоро Правительство не выполнило своей части бремени доказывания – жалоба по статье 3 Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод была признана приемлемой.   Проблема с исчерпанием средств правовой защиты применительно к статье 6 ЕКПЧ была другого порядка. Дело в том, что Калашников не обжаловал обвинительный приговор в кассационном порядке, а еще со времени принятия решения по делу Тумилович, Европейский суд по правам человека считает кассационное обжалование приговора эффективным ремедиальным средством в российских условиях (в отличие от подачи жалобы в порядке надзора). Поэтому, по мнению Правительства, необжалование Калашниковым приговора лишало его возможности настаивать на рассмотрении в Европейском Суде вопросов связанных с его жалобой на несправедливое судебное разбирательство. Эта позиция, разумеется, имела под собой серьезную правовую базу, основанную на конкретных прецедентах. Однако и по статье 6.1 жалоба Калашникова была признана приемлемой. Наши доводы и суть позиции Европейского суда изложены в решении. Суд записал: «(здесь можно включить или не включать цитату из Вашего перевода)».   Пожалуй, самым драматичным был поворот дела по вопросу о приемлемости жалобы по статье 5.3 Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод. Корень вопроса заключался в том, что Российской Федерацией в отношении пункта 3 (равно как и пункта 4) статьи 5 ЕКПЧ были сделаны оговорки, которые, как считалось, делают Россию неуязвимой с точки зрения ответственности за нарушения этих норм. Делу Калашникова предстояло разрушить эту иллюзию и открыть поток жалоб по этой статье. Обсуждаемая норма весьма специфична, она состоит как бы из двух самостоятельных прав. Одна часть этой нормы регламентирует право судебной санкции  на заключение под стражу, а другая – обозначает право, которое в некоторых источниках именуется как «презумпция освобождения до приговора суда». Оба этих относительно самостоятельных права относятся к условиям законности содержания под стражей. Если применительно к первой части права, Россия действительно сделала оговорки, освобождающие ее от ответственности за отступления от требований Конвенции на определенный переходный период, то право на освобождение из-под стражи в случае длительного невынесения решения судом, Россия никак не оговорила. Да и весьма сомнительно, чтобы Суд принял подобную оговорку, ибо право не содержаться под стражей в условиях затягивающегося разбирательства дела слишком важное, существенное право, а сама неприкосновенность личности слишком значимая категория для общих европейских стандартов. Все кто практически связан с функционированием правоохранительной и судебной системы в России, осведомлены о том, что в стране существует как раз противоположная тенденция, которую можно определить скорее как «презумпцию неосвобождения до приговора суда». При этом мы можем привести несоразмерно длительные, многолетние сроки содержания под стражей по делам, которые откладываются порой потому, что нет народных заседателей, не обеспечена явка адвоката по назначению, конвой подсудимого не доставил или просто судья не настроен слушать дело, или находится в отпуске (а человек пусть пока посидит в тюрьме, хотя его виновность приговором суда не установлена - !). У кого из практикующих юристов нет на памяти дел, которые направлялись для производства дополнительного расследования, а мера пресечения оставалась прежней, тогда как человек формально невиновный продолжал содержаться в условиях СИЗО, и дело затягивалось отнюдь не по его вине. Тысячи и тысячи дел могли быть предметом рассмотрения в Европейском Суде. Но теперь создан прецедент и власти страны должны восстановить нарушенные права. И не нарушать их в дальнейшем, а если нет –этому будет способствовать подача жалобы в Европейский Суд со ссылкой на прецедент по делу Калашникова. Когда мне жаловались на отсутствие прецедентов, применимых к российским условиям, я обещала коллегам, что инициировать создание этих прецедентов будем мы сами.   III. Оспаривалась жалоба Калашникова российской стороной и по существу заявленных им нарушений. В отношении претензий по бесчеловечным условиям содержания была попытка объяснить эти условия отсутствием достаточных денежных средств для создания более достойных условий. Европейский Суд недвусмысленно отверг эти попытки, записав в решении: «» (здесь может быть приведена цитат из Вашего перевода) Касаясь жалоб в части продолжительности процесса, повлекшей и необоснованно длительное содержание Калашникова в следственном изоляторе, и нарушение условий справедливого судебного разбирательства, представители российской стороны выдвинули ряд доводов в защиту утверждения, что процесс по делу не был необоснованно длительным. Следует отметить, что к моменту рассмотрения дела Калашникова в практике Европейского суда  уже существовали выработанные критерии оценки разумности срока разбирательства по делу. Они определяются следующими обстоятельствами. -       сложностью дела, то есть его многоэпизодностью, многосотавностью, большим количеством жертв, или томов дела  или фактов подлежащих изучению судом. -       поведением стороны заявителя, то есть тем, в какой мере длительность процесса зависела от действий предполагаемой жертвы этого нарушения, не было ли с его стороны попыток необоснванно затянуть процесс, уклониться от своевременного участия в деле на всех его этапах. -          характером ведения дела правоохранительными и судебными органами государства, то, что мы можем назвать расторопность, отсутствием волокиты и необоснованного затягивания.   Формально по данному делу все так и выглядело: была и сложность дела и нежелание Калашникова сотрудничать с властями. Им было подано около 250 жалоб в различные инстанции. Наличествовало и множество томов и множество жертв и множество фактов, подлежащих изучению в судебном разбирательстве. Европейский Суд тщательно оценил все приведенные сторонами доводы. Вник в суть многочисленных жалоб заявителя, многие из которых и содержали претензии по поводу волокиты по делу. Но определяющим явилось то, что дело неоднократно находилось без движения в течение длительного времени, не рассматривалось месяцами по причинам никак не зависящим от обвиняемого. Это привело к принятию Судом решения в пользу Калашникова. Это же следует учесть российским судебным органам, прежде всего Верховному Суду РФ,  при оценке эффективности и быстроты работы правоохранительной и судебной системы по рассмотрению дел. Хочу в этой связи подчеркнуть, что период разбирательства дела на досудебной стадии включается в общий срок разбирательства по делу и оценивается  Европейским судом в совокупности с продолжительностью собственно судебного разбирательства с точки зрения разумности всего этого срока. И это тоже один из важнейших прецедентов. Для многих юристов может оказаться неожиданным, что все условия статьи 6 Европейской Конвенции, то есть все требования справедливого судебного разбирательства в полной мере распространяются и на всю досудебную стадию.       Таким образом, Калашников был признан жертвой нескольких нарушений прав человека – бесчеловечного  обращения, необоснованно длительного содержания под стражей в предварительном заключении и нарушения права на справедливый суд в части превышения разумного срока рассмотрения дела с момента начала его преследования в феврале 1995 года до вынесения окончательного судебного решения в марте 2000 года. В заключение следует подчеркнуть, что механизмы Европейского Суда по правам человека  являются поистине широко доступными, поскольку первичное обращение было направлено  Калашниковым в Страсбургский Суд и  зарегистрировано там, когда он еще содержался в Магаданском СИЗО. Когда же Калашникову потребовалось предстать перед судом и воспользоваться помощью профессионального юриста, Суд по его просьбе оплатил все расходы и создал все условия по представлению интересов Калашникова в Суде российским адвокатом, и мне посчастливилось быть этим самым адвокатом.  Каринна Москаленко Член Московской городской коллегии адвокатов Директор Центра содействия международной защите – российского отделения Международной Комиссии Юристов (ICJ, Geneva)

НОВОСТИ | О ЦЕНТРЕ | КОНСУЛЬТАЦИИ | ЕВРОПЕЙСКИЙ СУД | ДОКУМЕНТЫ

© 2002 Vitchurch