|
Статья 8
Европейской Конвенции:
право на уважение частной и
семейной жизни
Как уже было сказано выше, указанное право
относится к так называемым существенно квалифицированным правам.
Ст. 8 включает две части. Первая — непосредственно само право: «Каждый
имеет право на уважение его личной и семейной жизни, его жилища
и его корреспонденции». Из самого текста следует, что
указанная статья гарантирует четыре права:
1) право на уважение частной (или личной) жизни,
включая право на уважение психического и физического здоровья;
2) право на уважение семейной жизни;
3) право на неприкосновенность жилища;
4) право на тайну корреспонденции.
Как правило, вопросы частной жизни касаются
нарушений, допущенных в отношении гомосексуалистов,
трансcексуалов, а также проблемы имен. Применительно к нашей
стране наиболее интересным представляется именно право на
уважение физического и психического здоровья. Это право
нарушается в том случае, если государственные органы или
должностные лица каким-либо образом негативно воздействуют на
лицо, например, в некоторых случаях назначения
судебно-психиатрической стационарной экспертизы без согласия
лица, которое подвергается подобному обследованию. Безусловно,
обращаясь в Европейский Суд по правам человека, заявитель,
подвергшийся подобному воздействию, обязан исчерпать все
средства защиты внутри страны, а также доказать реальность
такого воздействия.
Наиболее обширная практика в Европейском Суде
сложилась именно в отношении нарушения права на семейную жизнь.
Так, именно практика выработала понятие «семейной жизни»,
включив в него отношения в зарегистрированном браке, отношения
гражданского брака, отношения между родителями и детьми,
сестрами и братьями, дядями и племянниками, усыновителями и
усыновленными, опекунами и опекаемыми и т. д. , определив в
качестве основного критерия близость отношений между лицами. Из
такого определения семейной жизни следует, что все лица равны в
своем праве на уважение семейной жизни. Практика такого
признания привела к тому, что во многих странах было уравнено
положение законнорожденных и незаконнорожденных детей, которое
было различным — вплоть до того, что родная мать могла признать
(«узаконить») своего ребенка только через процедуру усыновления
(дело Маркс против Бельгии).
Практика Европейского Суда также рассматривала
дела о нарушении семейной жизни в связи с депортацией одного из
членов семьи. Вопросы миграционного законодательства относятся к
компетенции государства, и Европейский Суд не вправе
вмешиваться, но в то же время, если депортация, например, одного
из родителей может привести к тому, что этот родитель потеряет
практическую возможность видеть своего ребенка, то в этом случае
Европейский Суд может признать нарушение права на уважение
семейной жизни. Хотя практику Европейского Суда по этому вопросу
нельзя признать однородной.
Что касается права на неприкосновенность жилища,
то в первую очередь следует отметить, что это более жестко
сформулированное право, так как оно предусматривает не уважение
жилища, а именно его неприкосновенность. Это означает, что
постороннее вторжение, в том числе и государственного
должностного лица, в чье-либо жилище без соответствующей санкции
недопустимо. Практика Европейского Суда понятие жилища трактует
расширительно, то есть она относит к жилищу не только то место,
где человек проживает, но и место его работы, а тем более, если
человек совмещает место работы и проживания, как делают в
последнее время многие в Европе.
Тайна корреспонденции подразумевает прежде всего
обычную почту, а также телефонные переговоры, но, вероятно, со
временем практика может распространить это право и на
электронную корреспонденцию.
Одним из аспектов указанного права, который
неоднократно был предметом рассмотрения в Европейском Суда,
является именно прослушивание телефонных переговоров различными
специальными службами. Практика Суда сводится к тому, что для
прослушивания телефонных разговоров необходимо обоснованное
подозрение в причастности лица к совершенному или планируемому
преступлению, а также разрешение компетентного органа на
проведение прослушивания телефонных разговоров.
Второй аспект этого права — тайна корреспонденции
заключенных. Наше внутреннее законодательство предусматривает
обязанность администрации пенитенциарных учреждений
просматривать всю корреспонденцию, которая направляется и
получается заключенными, за исключением писем, направляемых в
прокуратуру. С точки зрения внутренней правоприменительной
практики, такое исключение является нормальным и оправданным,
так как прокуратура является органом надзора, в том числе и за
учреждениями пенитенциарной системы. Но Европейский Суд по
правам человека подходит к этой проблеме несколько по другому:
во-первых, просмотр корреспонденции заключенных — нормальная и
принятая повсеместно практика, направленная на предотвращение
правонарушения внутри пенитенциарного учреждения, но в то же
время является недопустимым какое-либо вымарывание в письмах или
неотправление писем, во-вторых, является совершенно недопустимой
практика просмотра писем, направляемых адвокату, так как это
является нарушением тайны защиты.
Часть 2 ст. 8 предусматривает возможность
определенного вмешательства в права, предусмотренные ст. 8: «Не
допускается вмешательство со стороны государственных органов в
осуществление этого права, за исключением вмешательства,
предусмотренного законом и необходимого в демократическом
обществе в интересах государственной безопасности и
общественного спокойствия, экономического благосостояния страны,
в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны
здоровья или нравственности или защиты прав и свобод других
лиц».
Как следует из текста статьи, вмешательство,
во-первых, должно быть законно, т. е. законодательно
предусмотрено. Кроме того, закон, предусматривающий ограничения,
должен быть четким и понятным для любого правоприменителя
настолько, чтобы он самостоятельно мог определить необходимый
порядок своих действий при применении закона, предусматривающего
ограничения. Во-вторых, вмешательство должно быть направлено на
цели, указанные в ч. 2 ст. 8, и только на эти цели. В-третьих,
вмешательство должно быть пропорциональным, то есть не быть
чрезмерным в достижении общественных целей, игнорируя само
право. Как правило, Европейский Суд по правам человека
определяет в своих решениях именно степень пропорциональности
вмешательства государства в осуществлении права на уважение
частной и семейной жизни.
Статьи 9, 10, 11
Европейской Конвенции:
свобода мысли, совести и религии,
свобода выражения мнения,свобода собраний и объединений
Как уже было указано выше, право на свободу
мысли, совести и религии, право на свободу выражения своего
мнения и право на свободу собраний и ассоциаций относятся к так
называемым существенно-квалифицированным правам, то есть
допускается законное вмешательство государства в тех целях,
которые предусмотрены в части второй каждой из этих статей, при
этом вмешательство должно соответствовать принципу
пропорциональности. Анализ второй части каждой из статей
аналогичен анализу, приведенному в предыдущем параграфе,
посвященном ст. 8, поэтому подробно останавливаться на этом мы
не будем.
Практика рассмотрения Европейским Судом дел по
ст. 9 — право на свободу мысли, совести и религии — относительно
невелика.
В качестве примеров жалоб на нарушение права на
свободу мысли можно привести дело О языках в Бельгии.
Франкоговорящие заявители указывали, что государственный запрет
на преподавание в определенных районах на французском языке
нарушает их право на свободу мысли. Но суд не согласился с этой
точкой зрения.
Европейский Суд по правам человека до настоящего
момента не дал раздельного понятия таких терминов, как «совесть»
и «убеждение», хотя он провел различие между непосредственно
«убеждениями» и действиями, направленными на реализацию этого
убеждения. Так, далеко не каждое действие может быть оправданно
тем, что человек исповедует те или иные убеждения, и,
соответственно, любые действия, направленные на выражение своего
убеждения, должны быть законны.
В практике Европейского Суда в связи с правом на
свободу религии рассматривалось несколько вопросов. Один из них:
может ли государство принуждать своих граждан быть членами
официальной церкви? Следует отметить, что для Российской
Федерации этот вопрос не актуален, так как Российская
Православная Церковь является основной, но не официальной
церковью в РФ. Еще один вопрос, рассматриваемый в практике
Европейского Суда: насколько та или иная церковь может
определять необходимость того или иного обряда для своей
религии? Этот вопрос встал в связи с так называемым
прозелитизмом. Европейский Суд провел различие между
свидетельствованием христианских постулатов и неправомерным
прозелитизмом, который выражается в «предложении материальных и
социальных выгод с целью привлечения новых членов какой-либо
церкви или оказания неправомерного давления на нуждающихся или
находящихся в бедственном положении людей... или применении
насилия или идеологической обработке». Соответственно,
свидетельствование христианских постулатов подпадает под защиту
ст. 9, а неправомерный прозелитизм такой защитой не обладает.
Ст. 10 Европейской Конвенции по правам человека —
право на выражение своего мнения — является одной из наиболее
часто обжалуемых, поэтому Европейским Судом выработана обширная
практика по этому вопросу. Ст. 10 защищает, помимо
непосредственно права на свободу выражения, также право на
получение информации и право на ее свободное распространение.
Рассматривая вопросы, связанные со свободой
выражения своего мнения, Европейский Суд определил, что
предметом судебного рассмотрения внутри государства могут быть
только сведения, опубликованные или
распространенные иным образом, но не мнения, какими бы
нелицеприятными они ни были. Внутренняя правовая доктрина
основывается на аналогичном подходе. Законодательно используется
формулировка, определяющая ответственность за распространение
сведений, порочащих честь, достоинство и деловую репутацию, то
есть применяется термин «сведения», который нельзя считать
точным, так как «сведениями» могут быть как факты, так и мнения.
Поэтому судебная практика внутри РФ не всегда следует
существующей доктрине, в связи с чем потенциально возможны
обращения против РФ по ст. 10 Европейской Конвенции.
Кроме того, Европейский Суд выработал
определенные стандарты допустимости свободы слова. Во-первых,
наименьший стандарт допустимости установлен в отношении
политиков, так как они являются публичными фигурами, выбрали эту
публичную жизнь, влияют на общественную жизнь общества, а,
значит, обязаны принимать максимальный объем критики. Во-вторых,
самый высокий стандарт установлен для публикаций, посвященных
судебной власти, так как суд является институтом для разрешения
любых общественных конфликтов, а, следовательно, ничто не должно
подрывать его авторитет в глазах общественности. В то же время
выводы в публикации о том, что судебные органы функционируют
плохо, сделанные в результате длительного исследования, вполне
допустимы. В-третьих, относительно средний стандарт допустимости
установлен для всех остальных лиц.
Следует также отметить, что вопрос
пропорциональности запрета тех или иных публикаций в целях
защиты здоровья и нравственности решается Европейским Судом, как
правило, исходя из внутренних стандартов страны, поэтому то, что
является нравственным, например, для Нидерландов, может таковым
не оказаться для Великобритании, как это было в деле
Хендисайн против Великобритании.
Что касается ст. 11, предусматривающей право на
свободу мирных собраний и свободу ассоциаций, следует отметить,
что это два самостоятельных права.
Применительно к праву на свободу мирных
демонстраций Суд счел, что государство обязано обеспечивать
безопасность участников мирных собраний. Право на свободу
ассоциаций включает как право состоять в ассоциации, так и право
не состоять ни в какой ассоциации.
Практика Центра содействия международной защите
по ст.ст. 8, 9, 10 и 11 Европейской Конвенции о защите прав
человека и основных свобод не слишком велика, так как жалоб на
нарушение этих прав было крайне мало.
Статьи
13, 14
Европейской Конвенции:
некоторые общие
замечания
В
заключение этого раздела следует остановиться еще на одной
группе прав — это так называемые дополнительные права, нарушения
которых не могут быть предметом рассмотрения Европейского Суда
без связи таких нарушений с нарушением иных прав,
гарантированных Конвенцией. К таким правам относятся права,
предусмотренные ст. 13 — право на эффективные средства правовой
защиты, и ст. 14 — право на защиту от дискриминации.
Ст. 13 предусматривает положительное обязательство государства
создавать правовые процедуры, с помощью которых можно было бы
восстановить нарушенное право и добиться компенсации за
нарушение своего права. Как правило, ст. 13 обжалуется совместно
с какой-либо еще, например, совместно со ст. 6 или ст. 8.
Предметом жалобы по ст. 13 может быть отсутствие внутри
государства какой-либо процедуры восстановления нарушенного
права или в том случае, если обращение к существующей процедуре
в соответствии с внутренней практикой потенциально не может
привести к восстановлению права. Например, в случае применения
пыток ни одна из существующих процедур в РФ не может быть
признана эффективной, так как:
1)
нет законодательного определения пыток;
2)
отсутствует уголовная ответственность за пытки;
3)
как показывает практика, прокурорская проверка обычно не
устанавливает факта применения пыток, несмотря на их
очевидность;
4)
даже в чрезвычайно редких случаях возбуждения уголовного дела
лица, обвиняемые в применении пыток, наказываются небольшими
сроками лишения свободы, как правило, условно.
Именно по этой причине эксперты Совета Европы сходятся в том,
что в РФ отсутствуют эффективные средства правовой защиты от
пыток.
К
теме обеспечения эффективных средств правовой защиты как
обязанности государства мы уже обращались в разделе, посвященном
ст. 3 Конвенции.
Ст. 14 гарантирует защиту от дискриминации, но только в том
случае, если лицо было дискриминировано в тех правах, которые
гарантирует Европейская Конвенция, а также только по тем
признакам, которые указаны непосредственно в ст. 14. Как
показывает практика Европейского Суда, чаще всего жалобы на
дискриминацию подаются в дополнение к жалобам на нарушения ст.
8, а также прав, связанных со свободой передвижения.
Международные правовые организации — такие, как Международная
амнистия, Международная Комиссия Юристов, немало усилий
приложили к тому, чтобы Европейская Конвенция защищала человека
от дискриминации во всех случаях, а не только в связи с
нарушением тех прав, которые закреплены в Конвенции. Эти усилия
выразились в подготовке и создании Протокола № 12 к Конвенции.
После ратификации этого Протокола Российской Федерацией он
вступит в силу и в России.
Статья 1 Протокола № 1 к Европейской Конвенции
Ст. 1 Протокола № 1 к Европейской Конвенции о защите прав
человека и основных свобод гласит:
«Каждое физическое или юридическое лицо имеет право
беспрепятственно пользоваться своим имуществом. Никто не может
быть лишен своего имущества, кроме как в интересах общества и на
условиях, предусмотренных законом и общими принципами
международного права.
Предыдущие положения ни в коей мере не ущемляют права
государства обеспечивать выполнение таких законов, какие ему
представляются необходимыми для осуществления контроля за
использованием собственности в соответствии с общими интересами
или для обеспечения уплаты налогов или других сборов или
штрафов».
Среди всех прав, гарантированных Европейской Конвенцией о защите
прав человека и основных свобод, ст. 1 Протокола № 1 занимает
особое место. Это выражается в первую очередь в том, что
экономический характер носят только положения ст. 1 Протокола №
1 к Конвенции.
Эта норма Конвенции является отличительной чертой, которая
делает Европейскую Конвенцию уникальным документом среди других
подобных международно-правовых актов, и в первую очередь наличие
этой нормы отличает Конвенцию от Международного Пакта о
гражданских и политических правах.
Кроме этого, в отличие от других положений Конвенции, субъектами
прав, гарантированных ст. 1 Протокола № 1 к Конвенции, являются
не только физические, но и юридические лица. Более того, в своем
решении по делу Святые монастыри Европейский Суд дал
более широкое значение понятию «лица», включив в него церкви в
качестве неправительственных организаций, не являющихся
коммерческими образованиями.
Ст. 1 Протокола № 1 включает в себя 3 нормы, которые в своем
решении по делу Джеймс и другие Европейский Суд разъяснил
так: «Первая норма, которая установлена в первом предложении
первого пункта и носит общий характер, устанавливает принцип
беспрепятственного пользования имуществом. Вторая норма,
изложенная во втором предложении того же пункта, касается
лишения имущества и увязывает эту меру с определенными
условиями. Третья норма, которая содержится во втором пункте,
признает, что договаривающиеся государства имеют право, в
частности, осуществлять контроль за использованием собственности
в соответствии с общими интересами. Вторая и третья нормы,
касающиеся конкретных случаев вмешательства в право
беспрепятственно пользоваться имуществом, должны толковаться в
свете общего принципа, установленного в первой норме».
Как мы видим из формулировки ст. 1 Протокола № 1 к Конвенции,
лицо защищается от лишения имущества. Однако во втором абзаце
текста статьи признается «право государства обеспечивать
выполнение таких законов, какие ему представляются необходимыми
для осуществления контроля за использованием собственности в
соответствии с общими интересами». Подобная формулировка, дающая
государствам-членам Совета Европы легитимную возможность
вмешиваться в осуществление прав, гарантированных Конвенцией,
кроме ст. 1 Протокола № 1 содержится в текстах еще целого ряда
статей Конвенции.
В
связи с этим очень важным представляется решение Европейского
Суда по делу Handyside v. UK. Главным в этом решении
Европейского Суда является определение термина «margin of
appreciation» (границы свободы усмотрения). Этот термин
применяется при решении вопроса о том, является ли вмешательство
государства в осуществление защищаемого права «необходимым в
демократическом обществе» для охраны определенных интересов. В
основе понятия «границы свободы усмотрения» лежат два фактора.
Во-первых, меры, необходимые для охраны заявленных интересов,
могут быть различными в разных государствах. Во-вторых, оценка,
даваемая этой необходимости самим государством, должна уважаться
международным органом защиты прав человека, так как этот орган,
по общему правилу, меньше знаком с особенностями данного
конкретного государства.
Тем не менее представляется, что при оценке допустимости
вмешательства государства в осуществление прав, гарантированных
Конвенцией, Европейскому Суду или какому-либо другому
международному органу следует быть очень внимательным и
чрезвычайно осторожным, так как полное принятие свободы
усмотрения может привести к безусловному одобрению любого
вмешательства государства в осуществление гарантированных
Конвенцией прав.
Вот как в своем решении по делу Olsson v. Sweeden
Европейский Суд определил критерий необходимости в
демократическом обществе: «Согласно сложившимся прецедентам
Суда, понятие необходимости предполагает, что вмешательство
отражает острую общественную потребность и, в частности, что оно
соразмерно преследуемой законом цели; определяя, является ли
вмешательство “необходимым в демократическом обществе”, Суд
будет учитывать, что договаривающимся государствам оставлена
некоторая свобода усмотрения... Суд должен определить, являются
ли причины, приведенные в оправдание данного вмешательства,
“уместными и достаточными”».
Что же понимается под термином «имущество» в смысле ст. 1
Протокола № 1 к Европейской Конвенции о защите прав человека и
основных свобод?
«Имущество» в первом предложении ст. 1 не должно пониматься
исключительно в технико-юридическом смысле этого слова. Это
понятие гораздо шире. Из двух юридически равнозначных текстов
Конвенции — на английском и французском языках — слово «biens»
во французском тексте Конвенции имеет более широкое значение,
чем слово «posession» в английском тексте. Все эти
термины означают право собственности. Практика Европейского Суда
показывает, что эти термины означают не просто собственность, а
частную собственность. В своем решении по делу Маркс
Европейский Суд решил, что ст. 1 Протокола № 1 применяется лишь
к существующему имуществу того или иного лица, а не к праву
приобретать собственность в случае отсутствия завещания или
через добровольную реализацию. То есть ст. 1 Протокола № 1
защищает уже существующее право собственности, но не гарантирует
его возникновения либо приобретения.
В
некоторых своих решениях Европейский Суд высказывал мнение о
том, что термин «имущество» относится к таким правам, которые
заявитель может доказать, которые тем или иным образом
закреплены за заявителем. К этим правам относятся, например,
акции или денежные требования, основанные на договорных или
деликтных отношениях.
Право свободно пользоваться и распоряжаться своим имуществом
включает в себя некоторые экономические требования,
основывающиеся на нормах внутреннего права. Такими требованиями
являются, например, льготы, получаемые в соответствии с нормами
внутреннего права.
В
связи с рядом дел Судом рассматривался вопрос о том, являются ли
лицензии различного рода имуществом в смысле ст. 1 протокола №
1. Ответ на этот вопрос Суд поставил в зависимость от того,
является ли эта лицензия однозначным и необходимым условием
получения выгоды от осуществления лицензируемой деятельности.
Если говорить проще, то вопрос состоял в том, является ли
лишение кого-либо лицензии на право осуществления какой-либо
деятельности нарушением права, гарантированного ст. 1 Протокола
№ 1 Конвенции.
Из
практики Центра содействия международной защите можно сделать
вывод о том, что очень актуальными для России и в то же время
дискуссионными с точки зрения относимости к положениям ст. 1
Протокола № 1 Конвенции являются следующие вопросы.
Во-первых, вопросы о том, можно ли отнести социальные выплаты
разного рода к «имуществу» в понимании ст. 1 Протокола № 1
Конвенции. Точный ответ на этот вопрос может быть получен только
в результате рассмотрения Европейским Судом конкретной жалобы по
данному вопросу. Однако считаем уместным предположить, что уже
назначенные (т. е. надлежащим образом рассчитанные в
соответствии с конкретным нормативно-правовым актом Российской
Федерации) социальные выплаты, но своевременно невыплаченные,
можно считать имуществом в понимании ст. 1 Протокола № 1 к
Конвенции. В тех же случаях, когда между государством и
конкретным лицом существует спор по поводу назначения той или
иной социальной выплаты либо ее размера, то эти вопросы к
понятию «имущества» в контексте ст. 1 Протокола № 1, по нашему
мнению, не относятся.
Во-вторых, вопросы, касающиеся жилых помещений, не являющихся
частной собственностью нанимателя. Представляется, что если речь
идет о жилом помещении, предоставленном нанимателю на условиях
«социального найма», и наниматель при этом обладает всеми
правами по владению, пользованию и частично распоряжению этим
жилым помещением, то эти правоотношения можно отнести к сфере
действия ст. 1 Протокола № 1 Конвенции.
Полагаем, что конкретные ответы по указанным вопросам можно
будет почерпнуть из практики Европейского Суда при рассмотрении
дел этой категории.
Заключение
Составление обращений в Европейский Суд по правам человека —
процесс необычайно творческий. Нельзя подходить к этому вопросу
с уже заготовленными шаблонами или какими-либо образцами. Каждый
раз, когда юрист изучает новое дело, он «приспосабливает»
обстоятельства данного конкретного дела к прецедентам
Европейского Суда, думает, как изложить фактический материал
этого дела таким образом, чтобы, прочитав это обращение, судьи
Европейского Суда могли сделать только один вывод — в отношении
заявителя действительно имели место нарушения прав,
гарантированных Конвенцией.
Для того, чтобы обращение достигло своей цели, необходимо очень
хорошее знание прецедентов Европейского Суда. Пожалуй, это то
главное, чему должен уделять максимум своего времени
практикующий юрист, занимающийся, возможно, наряду с обычной
практикой и составлением обращений в Европейский Суд.
Европейский Суд работает на постоянной основе. Это означает, что
новые решения появляются регулярно. А каждое решение
Европейского Суда имеет огромное значение, так как Европейский
Суд принимает решение по новым делам с учетом уже вынесенных
ранее решений. Только обладая по-настоящему глубоким знанием
прецедентов Европейского Суда, можно составить действительно
убедительное и хорошо мотивированное обращение.
Конвенция, как и практика Европейского Суда, постоянно
развивается и совершенствуется. Это можно видеть на примере
ситуации, сложившейся вокруг Протокола № 12 к Европейской
Конвенции, принятого в ноябре 2000 года, который существенно
расширяет понятие дискриминации в рамках Конвенции. Еще совсем
недавно быстрое принятие такого протокола представлялось
невозможным. Непрерывное развитие Конвенции связано с тем, что
первая редакция текста Конвенции была принята еще в 1950 году.
За эти 50 лет ситуация в мире сильно изменилась. Изменились и
потребности, для удовлетворения которых и был создан такой
документ, как Европейская Конвенция о защите прав человека и
основных свобод.
России, российским юристам еще предстоит сказать свое слово в
практике Европейского Суда по правам человека.
Еще 2-3 года назад практикующие юристы, адвокаты с недоверием и
усмешкой относились к возможности обращения в Европейский Суд
для восстановления нарушенных прав. Сегодня таких скептиков
остается все меньше и меньше. Есть основания полагать: после
того, как Европейский Суд начнет выносить свои первые решения о
том, что Россия в том или ином случае действительно нарушила
права господина Х из России, такой скептицизм вообще исчезнет.
Ширится круг организаций, которые не отказываются помогать людям
при обращении в Европейский Суд. Так, в Московской городской
коллегии адвокатов, при юридической консультации № 10, создан
кабинет «Международная защита». Там практикующие адвокаты
оказывают квалифицированную помощь всем желающим обратиться в
Европейский Суд.
Кроме того, существует общественная организация — Центр
содействия международной защите. Туда могут обратиться и
неимущие граждане, так как Центр оказывает таким гражданам
услуги по составлению обращений в Европейский Суд на
безвозмездной основе. Деятельность Центра, как уже отмечалось
выше, увенчалась первым крупным правовым успехом — это решение
Комитета по правам человека ООН о признании нарушений Россией
прав заявителя, гарантированных Международным Пактом о
гражданских и политических правах.
Надеемся, что настоящее издание будет полезно тем, кто желает
обратиться в Европейский Суд самостоятельно, или тем, кто,
будучи юристом, будет составлять обращения в Европейский Суд от
имени своих доверителей. |
.gif){kind=spacer}
This
site is copyright © 2002-2003 Lotos
